Встреча с интересным кандидатом Субъективный репортаж с общественного совета Михаила Прохорова

Во вторник, 24 января, кандидат в президенты России Михаил Прохоров провел заседание своего общественного совета, на котором, в частности, заявил, что готов приступить к созданию собственной партии еще до выборов 4 марта. Корреспонденту "Ленты.ру" этого заседания хватило, чтобы многое понять про Прохорова, его кампанию и сопутствующую компанию.

В общественном совете у Прохорова оказались, среди прочих, певица Алла Пугачева, музыкант Андрей Макаревич, актеры Леонид Ярмольник и Константин Хабенский, писатель Виктор Ерофеев, главный редактор телеканала Russia Today Маргарита Симоньян, экономист Константин Сонин, бывший министр труда Александр Починок, а также давний соратник Прохорова, журналист Александр Любимов.

Все усилия имиджмейкеров кандидата в президенты были прекрасно видны: в том, как он правильно стоял, правильно сидел, правильно жестикулировал, правильно говорил и правильно слушал. Вот как по типичному менеджеру среднего звена на деловых переговорах всегда видно, чему его учили на последнем тренинге.

Прохоров предложил общественному совету для обсуждения четыре темы: ход избирательной кампании, обеспечение честности выборов, формирование будущего правительства и создание собственной партии. Последнее было более или менее неожиданно: еще совсем недавно Прохоров говорил, что партией займется только после президентских выборов, причем если наберет больше 10 процентов голосов - то возглавит ее сам, а если меньше - то будет вести переговоры с близкими политиками, в частности с Алексеем Кудриным.

Задумка была красивая: Прохоров встречается со своими сторонниками, каждый из которых настолько успешен, что может считаться равновеликим ему, и открыто обсуждает с ними важнейшие вопросы текущей политики. На деле, однако, не сложилось ни с равновеликостью, ни с открытым режимом.

Сначала эти выдающиеся деятели потратили примерно полчаса на то, чтобы рассказать друг другу и всем окружающим, какой Михаил Прохоров замечательный и как они могут ему помочь. "Должно хотеться следить за сюжетом кампании, - фонтанировал идеями Леонид Ярмольник, - мы должны вызывать любопытство. Мы новые, мы неожиданные. У каждого из нас есть свой "электорат" - зрители, слушатели. У каждого должна быть своя история, или две, или три, что Прохоров сделал, что он построил, как он помог. Вот это будет работать!"

Тот же словоохотливый Ярмольник провозгласил, что благодарен действующей власти уже за то, что "наш эксперимент не запрещен": мы тут, дескать, сидим и свободно, смело, где-то даже дерзко обсуждаем политику - и нас не разгоняют.

Следующие полчаса ушли на обсуждение животрепещущего вопроса (поставленного, кстати, самим Прохоровым), как ему отвечать на обвинения, что он - "кремлевский проект". Андрей Макаревич говорил, что если отвечать: "Я не кремлевский проект", - то это будет выглядеть как оправдание. Ярмольник подхватывал мысль, что "не надо скатываться в спор 'дурак - сам дурак'". Алла Пугачева предлагала отшучиваться: "Я - проект своих родителей".

А потом к журналистам, следившим за извивами этой изумительной дискуссии, стали подходить сотрудники прохоровского штаба и тихо говорить: "От наших гостей поступила деликатная просьба, чтобы журналистов на этой части мероприятия не было..." Возможно, гости вдруг осознали всю нелепость своего разговора или стали опасаться наговорить под запись недодуманного, лишнего.

Затея с открытой дискуссией "без бумажки" провалилась. Привлечение звезд кино и эстрады к политической дискуссии - тоже (приблизительно в 158-й раз в новейшей истории России). Программа Прохорова, ход его кампании, его планы по формированию правительства в случае победы на выборах, а также собственной партии, так и не прояснились. "Беспрецедентная открытость" оказалась не более чем игрой. Харизма Прохорова оказалась пшиком. И на все эти "открытия" ушло около часа.

Возможно, журналистам стоило поартачиться, настоять на том, чтобы досидеть до конца мероприятия и дослушать изумительную дискуссию, которая развернулась на общественном совете, до конца. Но провал был так очевиден, что это не имело ровно никакого смысла.