«Он был обречен» Бывший фельдшер «Матросской тишины» рассказала «Ленте.ру» о Магнитском и работе в СИЗО

Больничное отделение в «Матросской тишине»

Больничное отделение в «Матросской тишине» . Фото: Сергей Михеев / Коммерсантъ

Бывший фельдшер СИЗО №1 «Матросская тишина» Ольга (имя изменено) проработала в изоляторе почти три года — в том числе и когда в его стенах в 2009 году скончался Сергей Магнитский. По словам Ольги, в СИЗО умирают из-за наплевательского отношения медицинского персонала, лекарств для тяжело больных арестантов часто попросту нет, а врачи относятся к подследственным как к зэкам. Магнитского, по утверждению бывшего фельдшера, даже не пытались спасти. Ольга рассказала «Ленте.ру» об условиях работы в «Матросской тишине», обстоятельствах своего увольнения и отношении к арестантам-пациентам.

Как вы оказались в СИЗО №1 — «Матросской тишине»?

Я проработала в «Матросской тишине» почти три года. Поступала на службу с удовольствием. Была очень рада, что устроилась по профессии — фельдшером. До этого окончила медучилище, работала медсестрой в кардиологии, потом в аптеке. В общем, все было замечательно, и давали жилье — комнату в коммунальной квартире на время. Потом все испортилось, и меня вынудили уволиться. Слишком часто бегала к начальнику СИЗО и жаловалась на свое начальство, что никто не работает, нельзя оказать помощь заключенным.

Не было сомнений по поводу места, в котором вы собираетесь работать?

Нет, я понимала, куда иду работать, но меня, в принципе, это не пугало. Я, конечно, всех подробностей не знала, но абсолютно не пугало. Мне все равно, с кем работать. Главное — работать по профессии, оказывать помощь — без разницы кому.

Много ли больных людей попадает в изолятор? Контролируется ли это каким-то образом?

Вновь прибывшие поступают в сборное отделение, в медкабинет. Хотя иногда каким-то образом его минуют. На них заводится чистая карточка, записывается рост, вес, анамнез — есть ли хронические заболевания. Берется кровь — на ВИЧ, гепатит, туберкулез. С туберкулезом так: заключенного спрашивают, болеет ли он или болел когда-либо. Если на любой из этих вопросов отвечает «да», ему пишут направление в отдельную [специальную] камеру. Тогда это была 343-я. Сидят там до осмотра фтизиатра, флюорографии. Представляете, если нет туберкулеза, а человека туда сажают? Туберкулез — это такое дело, что подцепить очень легко.

С хроническими заболеваниями много вообще — эпилепсия, заболевания почек. Через одного больные люди. Ну а потом условия СИЗО делают свое дело.

В каком объеме хроническим больным оказывается медицинская помощь? Допустим, подследственный болен эпилепсией, ему показаны определенные препараты: существует ли у него реальная возможность принимать их?

Если эти препараты есть. И если их назначит врач. Это праздник, когда врач назначил. Есть такое лекарство — карбамазипин. Он для эпилептиков, назначают по одной таблетке. Пить каждый день, пропускать нельзя. За этим должен следить фельдшер на этаже или дежурный фельдшер. Всем таблетки может не раздать. Может таблеток не хватить — или просто не пойдет. Скажет: ничего с ними [арестантами] не будет — одним меньше, одним больше. Это я цитирую. Так что таблетка, даже если она есть, может не дойти до больного.

Медпомощь в СИЗО самая примитивная. Есть анальгин, есть валосердин, такие препараты, как реланиум. Максимум, что может сделать фельдшер, — оказать помощь этими средствами и вызвать врача, который идет иногда часами. Особенно долго идут хирурги. Например, когда острый живот, я не имею права ничего колоть до осмотра и постановки диагноза. А хирурга просто нет на месте. Звонишь в дежурную часть — ищет все СИЗО врача. Ну ладно, он может быть на операции. Либо он приходит пьяный — или вообще футбол смотрит. Пьяный хирург. В конечном итоге виноват фельдшер, если что-то.

Я понимаю, что это не только в тюрьме бывает, но за это сажать надо, лишать диплома. Как он может поставить правильный диагноз? И вот — у человека приступ, ты на это смотришь и думаешь: только бы он не скончался у тебя на глазах. Сидишь на телефоне — час, два. Он лежит, а ты только следишь, чтобы живой. А врача нет. Я за то, чтобы все звонки фельдшера фиксировались.

Говорят, в СИЗО и колониях люди специально пытаются попасть в больницу, потому что там условия лучше — ради этого даже совершают попытки суицида.

Два-три суицида в сутки бывало, вены вскрывали. Но больше от отчаяния. Они же понимают, что в больницу могут и не попасть. Сокамерники стучат дежурному. Хорошо, если лампочка есть. А так дежурный может не услышать, не подойти, вообще проигнорировать. Проблема из камеры куда-то отвести. Человек может погибнуть и в камере. Вены режут по-разному. Видно, когда человек поверхностно режется, а когда профессионально — кровь хлыщет. Везде пишут, что жить можно и в тюрьме, но это зависит и от человека, и от системы. Сокамерники расскажут всякого, и те, кто послабее, вскрываются. Вешаются иногда, но это реже. Бритвы запрещены, но их выдают в гигиеническом наборе. Порезаться — не проблема. Медику нельзя выдавать лекарства в блистерах, ими тоже можно легко [вскрыть вены]. Кончик переломишь — и все.

Как медики в изоляторе общаются с попавшими в СИЗО людьми? Понимают ли они, что их виновность еще не доказана судом?

Относятся как к преступникам. Я извиняюсь за выражение, но для многих наших сотрудников это мусор. Мне говорили: «Относись к этому спокойно, они в принципе не люди — зэки». Начальница медчасти говорила: «Ну чего ты паришься, если что — спишем». Там всем все равно, по барабану. На всех наплевать. И пока такое отношение — люди будут умирать. Ничего не докажешь, а медицинскую карту вообще могут уничтожить и написать новую.

Вы помните конкретные случаи?

Да, случай с медбратом Евгением Ч. был. Он на самом деле неплохой человек. Фамилию умершего пациента я уже не помню, он нерусский был, умер от передоза. И вот начальница медчасти задает вопрос, уколол ли он человеку определенное лекарство. Он сказал, что нет, его спрашивают, почему — молчит. Ну и вскрывается ампула, выливается в раковину. Ампулы же на счету все. Я стою в шоке. Потом ищется карточка, туда пишут, что помощь оказали, укололи. Это все покрывает замначальника СИЗО, ну и сам начальник.

В «Матросской тишине» 16 ноября 2009 года умер юрист Hermitage Capital Сергей Магнитский. Вы тогда там работали?

Да.

Видели его лично?

Нет, но тогда много чего говорили, когда он умер.

Сергей Магнитский

Сергей Магнитский

Фото: ИТАР-ТАСС / Фонд "Hermitage Capital"

Кто-то чувствовал себя за это ответственным или виноватым?

Никто. [Фельдшер] Семенов, который тогда дежурил, абсолютно спокойно себя вел. Он вообще спокойно всегда себя ведет, что бы ни случилось. В его смену погиб человек, а ему по барабану. Я потом заметила, что на сборном отделении [«Матросской тишины»] кафель сбит. Говорили, что Магнитский брал кушетку и бил ей, такая версия была. Я так понимаю, он от боли бил. Но что там происходило — я точно не знаю, но предположительно так. И в медкабинете на сборном отделении раньше не было камеры, после случая с Магнитским она появилась. Для того чтобы было видно, что там происходит. Убили его или не убили — насчет этого ничего не могу сказать. Наверное, следователи — и то до конца не выяснили.

Ваши коллеги понимали, что у Магнитского проблемы со здоровьем? Оказывал ему кто-то помощь?

Нет. Тем более, если дежурил Семенов. Я с человеком работала, общалась с ним по работе. Конечно, все знали, что там [у Магнитского] заболеваний целый «букет». Вообще, на сборное отделение (первое помещение СИЗО, куда попадают помещенные в изолятор подследственные — прим. «Ленты.ру») часто ставят не фельдшеров. Это имеет значение: медсестра, медбрат не окажут ту помощь, которую окажет фельдшер. Семенов у нас был зубной техник по профессии. Ходили слухи, что он еще работает на «скорой помощи». Как может человек без образования работать на скорой помощи? В следственном изоляторе на сборном отделении? Опять-таки — в этом виновато начальство медчасти. Даже если бы и был шанс оказать первую помощь Магнитскому, Семенов бы просто не оказал ее. Почему ставят не фельдшеров? Потому что их нехватка.

Потом я слышала, как начальник СИЗО говорил журналистам, что Магнитский «заиграл». На жаргоне это значит, что тронулся, поехала крыша. Нормальный человек в это поверит? Хороший, по слухам, юрист взял и «заиграл»? У человека в медкарте не было психических заболеваний, а сопротивлялся он от боли. Панкреонекроз — с таким заболеванием нужны особые условия. Иначе неминуемая смерть. Он был, на мой взгляд, обречен — попыток спасти не было, ничего не было сделано.

Что стало для вас переломным моментом, после которого вы решили уйти из «Матросской тишины»?

Переломный для меня лично — когда они [коллеги] начали надо мной издеваться, я поняла, что там за люди работают. Если они так относятся к сотрудникам — как они будут относиться к подследственным?

В чем это выражалось?

Все что угодно: увольняйся, либо мы тебя подведем под статью. Это их любимая фраза. Например, поставили они меня в ежедневку, хотя я просила суточный график. Поставили специально, делали все, чтобы я ушла. Там какой-то экстренный случай [был], мне нужна информация от непосредственного начальника, от начальницы медчасти. Звоню им. Полностью игнорируется. Я звоню начальнику СИЗО. Им [руководству медчасти], конечно, это не нравилось. А что делать, если начальник медчасти меня игнорирует? Я же не хочу, чтобы человек умер в кабинете или на этаже. Начальник [СИЗО] выслушивает — ладно, мы разберемся. На этом все.

Это им не нравилось, что я чуть что — к начальнику [обращаюсь]. А что делать? Я начинала бить во все колокола. Не прогнулась под них. Потеряла работу, ну что делать. «Матросская тишина» — не пуп земли.

Лента добра деактивирована.
Добро пожаловать в реальный мир.
Бонусы за ваши реакции на Lenta.ru
Как это работает?
Читайте
Погружайтесь в увлекательные статьи, новости и материалы на Lenta.ru
Оценивайте
Выражайте свои эмоции к материалам с помощью реакций
Получайте бонусы
Накапливайте их и обменивайте на скидки до 99%
Узнать больше