«Был уголовником, а сейчас — перестал» Артем Лоскутов рассказал, как закончилось дело об оскорблении полицейских

Мировой суд Новосибирска 4 марта закрыл уголовное дело против художника Артема Лоскутова, известного по «Монстрациям» и футболкам в поддержку Pussy Riot. Лоскутов обвинялся в оскорблении полицейских. По версии следствия, он в сентябре 2010 года обозвал у памятника Ленину полицейских «фашистами» и «ничтожествами», а потом еще и опубликовал оскорбительный для полковника Александра Мазулева пост в блоге. В итоге дело закрыли за истечением срока давности, что не дает Лоскутову право требовать компенсацию. Артем Лоскутов рассказал «Ленте.ру», с чего началось дело, как его расследовали и как оно закончилось.

Артем Лоскутов: Это, значит, было в 2010-м году от Рождества Христова, 26 сентября. Мы с Машей (девушка Лоскутова Мария Киселева — прим. «Ленты.ру») договорились встретиться с нашей подругой Майей у памятника Ленину. Встретились, стоим. К нам подваливают ППСники: «Че вы тут стоите? Идите, вон, на лавках сидите. Тут не надо находиться». Все это как-то с вызовом было, не очень вежливо. В принципе, ничего удивительного — они там всегда скейтеров гоняют.

Я их спросил: «А почему, собственно, здесь нельзя находиться?» Они это в штыки восприняли, удостоверения не показали и говорят: «Тебе нужно уйти или мы тебя задержим» В общем, пацанские какие-то разборки. Мы долго там с ними разговаривали, и в какой-то момент они попытались затащить меня в машину, но Маша с Майей меня обняли, и у них ничего не вышло. Машу уронили и еще издевались: «Кричи громче, а то тебя не услышит никто».

Вокруг скопился народ. Я в какой-то момент позвонил 02, говорю: «Здесь какие-то люди в форме милиции без удостоверений, пришлите настоящих милиционеров». В итоге приехал какой-то капитан Юдин и говорит: «Артем, ты сегодня подал заявку в мэрию на проведение митинга. Тебе отказали, и ты вот сейчас на постаменте пытался его провести незаконно». Я говорю: «Вы в своем уме вообще? Какая заявка, какой митинг? Так вообще не делается, заявка заранее подается всегда». Разговора с ним, в общем, не состоялось.

Потом приехал начальник милиции по району полковник Гридин, мы с ним не раз пересекались на митингах. Я ему говорю: «Ну вот нас тут задержать пытались, роняли, все такое». Он говорит: «Поехали в отделение, напишете на них заявление». Но я отказался, потому что там незадолго до этого какого-то местного хипстера избили, заставляли признаться в краже. Я ему сказал, что лучше мы в прокуратуру заявление напишем.

На следующий день позвонил начальник милиции по городу — Кудинов — и пригласил встретиться. Мы сходили к нему, попили чаю, нормально вроде поговорили. Он пообещал во всем разобраться.

Первого октября на нас с Машей напали на улице. Мы сидели на лавочке. К нам подбежали три человека и без всяких предъяв начали пинать по лицу. Не взяли ни рюкзак, ни телефоны, ничего. У меня в итоге оказался нос сломан, у Маши там тоже что-то пришлось с зубами делать. Мы решили, что это связано с нашим конфликтом с ментами. Я позвонил Кудинову, мол, на нас напали, и у нас есть основания полагать, что это ваши подопечные. Говорит, пишите заявления. Мы написали, но о движении этого дела я ничего не знаю. Тем более дознаватель сказал: «Что мне — делать больше нечего, камеры все смотреть».

И еще через два дня у нас пропадает галерея White Cube — гараж такой. Его погрузили ночью и увезли под присмотром местного участкового. Потом полиция от этого отпиралась: говорили, что участковый вообще в отпуске был.

В общем, была вот такая гребаная цепь забавных совпадений, таких неприятных.

В конце октября — 31-го числа — мы митинг проводили: вернее, маскарад. Хотели объединить Хэллоуин и «Стратегию-31». Акция была без плакатов, и никого не задерживали. Но вот после нее мне звонит Александр Музалев (он главный в Центральном районе по общественной безопасности), вызывает к себе и говорит, что, во-первых, на митинге все-таки были люди с плакатами (там каких-то девочек с плакатом «Без любви» сняли), а во-вторых, я не оплатил какой-то штраф за очередную административку. И оставляет меня под стражей до суда.

До этой истории его воспринимали как такого комичного персонажа. Этот полковник (не лейтенант какой-нибудь) то лично приедет задерживать какого-то безобидного одиночного пикетчика, то гонялся за нами, когда мы проводили акцию с ковром в поддержку Сергея Мохнаткина, то по телевизору в образе суперполицейского выступал. А тут просто каким-то оборотнем оказался: вот такую подлую подставу устроил.

В декабре у меня прошел обыск. Незадолго до него один доброжелатель мне сказал, что на меня хотят какое-нибудь дело завести. Желательно с арестом. Оперативники показали мне постановление о возбуждении дела по статье 319 УК РФ по двум эпизодам: что, значит, я оскорбил милиционеров на площади Ленина в сентябре и что с использованием сайта Kissmybabushka оскорбил Музалева (он тоже заявление написал). Забрали все компьютеры, телефоны. Потом все вернули, ничего там не нашли. Только в истории одного браузера обнаружили, что я заходил на сайт Kissmybabushka.

Начались какие-то следственные действия. Допросили всех этих постовых. Я их назвал фашистами, ничтожествами и сволочами, этого я не отрицаю. Мне кажется, в такой ситуации эти слова можно использовать. Вряд ли я кого-то этим травмировал. Я не уверен, что ментов может оскорбить слово фашисты. Сами они разговаривают так, что через слово мат. Их что, могло оскорбить слово ничтожество? Они что, считают себя суперкультурными людьми, но при этом смеются над девушкой, которая упала на асфальт? Я даже их суками не назвал. Хотя они написали в показаниях, что я их назвал суками и п***расами — вот этим словом они почему-то хотели быть названными. Я точно помню, что себе такого не позволял.

Потом начался суд. Заседания проходили раз в два месяца примерно, я начал понимать, что меня такими темпами просто не успеют осудить. Тем более под конец 2011 года судья ушла в отставку, и процесс начался заново. В августе 2012-го судья объявила меня в розыск за то, что я якобы незаконно уехал в Москву, хотя я давал подписку о невыезде только на время следствия. Но судья не только объявила меня в розыск, но и сменила меру пресечения на арест, что супернезаконно, потому что нельзя арестовывать по статье, по которой нет заключения. В итоге меня так и не арестовали, и процесс продолжился.

В январе прокурор попросил прекратить дело полностью, но судья согласилась закрыть только оскорбление постовых, а эпизод с Музалевым оставила. Я дал показания по сайту: сказал, что не знаю, кто публикует посты на Kissmybabushka, пусть выяснением этого занимаются компетентные органы вроде отдела «К». Когда прокурор услышал эти показания, он заметно погрустнел и сам стал затягивать рассмотрение, требуя по три дня для формирования позиции по каждому моему ходатайству. Ждал, когда выйдет срок давности. Вот сегодня благополучно все закончилось, надеюсь, что навсегда. Я был обвиняемый, а сейчас им быть перестал. Раньше был уголовником, а сейчас — перестал. Пытаюсь понять разницу.

А Музалев продолжает проявлять ко мне знаки внимания. Недавно шел по улице, смотрю кто-то машет из «Жигулей», а это Музалев. Или в метро ко мне подбегает какой-то человек в штатском: «Привет, Артем!» Я ему жму руку, а сам понимаю: «Блин, это же Музалев, а я его за руку держу».

Вообще, это мелочно все. В Новосибирске кажется, что что-то происходит. Но на фоне страны это пустяк какой-то.