«У нас две крайности — либо святой, либо негодяй» Чемпионат мира объединил россиян. И так же быстро их рассорит

В дни чемпионата мира по футболу Россия преобразилась. На улицах российских городов непривычно много улыбающихся людей, а внезапные победы сборной порождают народное ликование, выплескивающееся на улицы. Как получилось, что футбол объединил всех россиян — вне зависимости от их политических взглядов? С этим вопросом «Лента.ру» обратилась к врачу-психиатру Вячеславу Тарасову, специализирующемуся на проблемах массового сознания.

«Лента.ру»: Футбольным победам радуются все — и патриоты, и оппозиционеры, независимо от политической ориентации. Ни Крым, ни День Победы не вызывали такого единения в обществе. Почему?

Тарасов: Это спорт, и он достаточно аполитичен сам по себе. Даже искусство несет в себе больший политический заряд, чем спорт, поэтому спортивные достижения всегда вызывают объединение. Согласитесь, мы можем по-разному относиться к той или иной экономической ситуации, мы можем по-разному относиться к пенсионной реформе, но сказать, что, мол, плохо, что наша сборная победила, потому что пенсионную реформу не так проводят, — это смешно и глупо.

К тому же любая нация стремится к единению.

Даже в России?

Безусловно, людей разделяет очень много вещей: имущественная составляющая, образовательная составляющая, политические взгляды, опять же, имеют значение. Но если вы возьмете любую нацию, любое государство — его жители стремятся объединиться вокруг чего-то. У кого-то есть больше возможностей для этого, у кого-то меньше.

У России их не очень много.

Увы. Поэтому в настоящее время объединительной идеей в нашей стране стали чемпионат мира и победы нашей сборной. Это то, что нравится всем, чего хотят все, и потому это вызывает воодушевление у всех. К сожалению, это, наверное, та крайне редкая ситуация в нашей стране, когда есть объединительный момент для всех, когда не надо делиться на группы, когда всем хорошо. Хотя я могу разочаровать вас отчасти: неудача с хорватами это единение очень скоро и серьезно пошатнет. Начнется критика, не знающая меры. У нас же две крайности — либо святой, либо негодяй.

Сейчас в обществе очень много антагонистических вещей, взаимоисключающих. А вот эти четыре матча действительно стали для страны чем-то большим, чем футбол, — они были той идеей, которая сейчас всем нужна. Животрепещущая потребность людей иметь ее и породила этот феномен.

Этот всплеск эмоций произошел буквально мгновенно. Получается, если наши проиграют — все это единение одномоментно закончится?

Нет. Согласитесь, победы над Испанией мы очень хотели, уповали на нее, но в душе понимали, что это почти невероятно. Когда вы чего-то очень хотите и понимаете, что это невозможно, и вдруг это происходит — безусловно, такое событие порождает эйфорию. Сейчас та же самая ситуация: мы понимаем, что дальше будет еще сложнее. Но вдруг? А вдруг опять что-то получится?

Это тот момент, когда нация объединяется вокруг сверхзадач. Что в свое время делал товарищ Сталин? Он ставил сверхзадачу, которая была немыслимой, экономически практически невыполнимой (я имею в виду стройки первых пятилеток). Но делали же!

Если говорить о сверхзадачах — даже те же стройки века не были настолько антагонистичны, как футбол: во время международных матчей «мы» играем против «них», противопоставляем себя другой стране.

Когда вы играете против сборной Испании, вы же не играете против короля Филиппа VI, или Кастилии, или Андалузии, против испанского народа. Кстати, обратите внимание, насколько феноменально мирно проходит чемпионат, в отличие от чемпионата Европы во Франции, который мы видели несколько лет назад. Что, болельщики абсолютно другие приехали? Я в это в жизни не поверю. Как правило, ездят одни и те же.

Причина заключается не только в идеальной работе правоохранительных органов, но и в самой постановке отношения. Мы их всех воспринимаем как болельщиков. И они нас воспринимают не как врагов, не как людей из чуждой им страны — вот, мол, мы победили их команду, а значит — растоптали их страну… Ничего подобного! На нашем чемпионате такого нет.

В чем же причина? Почему во Франции было по-другому?

Менталитет другой. Там изначально противник на футбольном поле воспринимается как враг. Обратите внимание: всю историю нашего отечества мы с подозрением, с недоверием относились к иностранцам, но никогда не сажали их на кол, если они ничего противозаконного не делали. Отношение к иностранцу как к врагу, к поработителю они завоевывали у нас сами. Никто не собирался убивать псов-рыцарей на Чудском озере, если бы они не пошли захватывать наши земли.

Так что, по-вашему получается, что у французов присутствует какой-то агрессивный менталитет?

У всей Европы! Это связано с огромными историческими наслоениями, с маленькой территорией. У нас огромная территория, и это всех пугает. Но этот факт дает жителям России другое важное качество — широту души. И американцы отличаются широтой души, особенно провинциальная Америка — там очень сердечные, добрые люди (я долго жил и преподавал в Канзасе). Просторы! Народу мало, земли много. Ну, а в Европе какая широта души?

Европу и Азию отличает любовь к футболу, который по-английски называется soccer…

К нормальному футболу, да. Не называйте его этим некрасивым словом.

Я просто хочу спросить про американский футбол. В Америке главное футбольное событие — это Суперкубок. И оно не международное, это состязание внутри страны. Почему у них главное спортивное событие — внутренний чемпионат, а у нас — международный?

У американцев очень высокая самодостаточность.

У русских ее нет?

Это та проблема, которая возникла у нас в ходе реформ Петра I, которая уже, считайте, почти 400 лет никак не решается. До петровских реформ Россия была самодостаточной страной, при всех сложностях в экономике и своеобразном управлении. И бояре, и посадские, и крепостные гордились тем, что они русские. При Петре I это было в значительной степени утрачено.

Виновато навязывание всего иностранного. Сделать это для высших слоев населения было достаточно легко (куда они денутся). Но нужны очень долгие и постепенные шаги, чтобы все это дошло до низов. Этого сделано не было, и в результате сформировался некий комплекс, когда «немец» в широком смысле этого слова скажет «молодец!» — тогда ты молодец, а не скажет — значит, нет.

Эти самодостаточность и единение могут у нас проявиться в чем-то, кроме спорта? Какое событие нужно для россиян, чтобы они почувствовали себя самодостаточными?

Одного и даже серии будет мало. Мы должны воспитать поколение людей, которые будут принимать одну простую вещь. Знаете фразу «плохо или хорошо, но это моя Родина»? В Штатах очень часто можно услышать, что американцы критикуют свое правительство и президента. Но они никогда не критикуют Америку.

Мы же критикуем не руководителя страны, не правительство, мы критикуем страну. И в этом принципиальное отличие нас от них.

Пройдет чемпионат. Каким он останется в массовом сознании?

Таким же, как Олимпиада-80. Вспоминать будут нежно, тепло, любя. А по прошествии 10-15 лет поколение, которое сейчас было на Никольской и ходило вокруг «Лужников», — с трогательной ностальгией.

Вы это серьезно?

Вот увидите, поверьте. Это будут одни из самых лучших воспоминаний, потому что они будут совершенно лишены политики.

Не наступит ли после этого спортивного события у общества условное «похмелье», депрессия?

Конечно. Так было всегда и будет всегда.

Как из него выходить? Еще одно большое международное спортивное событие устроить?

Нам нужны спортивные победы, достижения. Это не единственное, конечно, — важны идеологические моменты, которых пока нет. У нас нет пока философов, способных предложить обществу и руководству страны некую философию, которая бы устраивала всех. Они появятся, просто нужно время. Они вырастут и предложат объединяющую идею. Знаете американскую идею, которую им вдалбливают с трех-четырех лет? «Страна свободных, родина отважных». Примитивно? Согласен. Но она же работает.