О важном Владимир Путин пообщался с писателями
От встречи российского премьера Владимира Путина с "ведущими российскими писателями" (так это преподносилось на официальном сайте главы правительства) чего-то ждали. Все-таки слишком велико обаяние самого слова "писатель": уж эти-то, "соль земли", "нерв народа", наконец поговорят с "национальным лидером" о важном. Зададут ему острые вопросы, заклеймят и разоблачат - или примутся подобострастно лизать руки. В любом случае, что-то такое сделают... Не-а. Напрасные мечты.
Владимир Путин несколько раз за время встречи с писателями подчеркнул: это случайно так совпало, что встреча проходит в его день рождения. По информации "Коммерсанта", первоначально она планировалась вообще на лето, а окончательная дата - 7 октября - была определена только вечером 5-го. Тем не менее, это знаменательное совпадение дало повод отказаться от встречи такой крупной фигуре в современной русской литературе, как Дмитрий Быков. В интервью "Газете.Ru", "Эху Москвы" и другим СМИ он охотно объяснял, что очень хотел бы пообщаться с Путиным, но говорить о том, о чем он собирался говорить, в день рождения - как-то неудобно. Нехорошо, мол, именинника расстраивать. В пресс-службе Путина по этому поводу заметили, что день рождения премьера - обычный рабочий день, и никто не ждал от писателей праздничной деликатности.
Вместо встречи с Путиным Дмитрий Быков пошел на митинг памяти Анны Политковской.
Кроме Быкова, к Путину не пришла Людмила Улицкая. Она комментариев по этому поводу не давала, однако известно, что Улицкая находится на книжной ярмарке в Мадриде - потому, видимо, и не пришла. И еще было много разговоров про то, что не пришел пламенный нацбол Захар Прилепин, которому в свое время крепко досталось за участие во встрече Путина (тогда еще президента) с молодыми писателями в Ново-Огареве в феврале 2007 года. В премьерской пресс-службе сказали, что Прилепина никто и не звал. Сам писатель заявил, что просто попросил вычеркнуть себя из списка приглашенных, и заверил, что участие или неучастие в этой встрече никак не повлияет на его отношение к коллегам.
Видного писателя Эдуарда Лимонова к Путину не позвали. Лимонов по этому поводу сначала позвал писателей к себе как к кандидату в президенты на выборах 2012 года, а потом яростно попрекал тех, кто принял премьерское приглашение.
Не было ничего слышно про то, звали ли, скажем, Бориса Акунина или Владимира Сорокина, известных, помимо всего прочего, своим критичным отношением к действующей власти. Не было слышно и про Виктора Ерофеева, которого профессора филологического факультета МГУ недавно (с подсказки ДПНИ) обвинили в русофобии и порче русского языка.
Не позвали Бориса Стругацкого, но оно и понятно: Борис Натанович - пожилой человек, здоровье уже не то, он и из дома-то теперь не выходит. В интервью "Радио Свобода" Стругацкий сказал, что "не видит смысла" в подобных встречах, что писателю надлежит выражать свою позицию в художественных произведениях, а не в официозных беседах с начальством. Впрочем, он добавил, что хотел бы спросить у Путина, какая Россия ему ближе всего по духу - петровская, александровская, николаевская или сталинская?
Короче говоря, подготовка - все эти "кого позвали, кого не позвали", "кто пойдет, кто не пойдет", "что будут обсуждать" - обещала изрядное зрелище. Среди блогеров самым популярным вопросом было: "Кто эти люди?" Писательский "набор" и правда выглядел странновато, но если приглядеться - вполне логично и стройно. "Один фантаст. Один детективщик. Один почвенник. Один либерал. Один демократ... В общем - отбирали максимально широкий спектр, как я понял", - пояснил Сергей Лукьяненко. Среди принявших приглашение были люди, подписывавшие всякие неблагонадежные правозащитные обращения к властям, и благодарные читатели вправе были ожидать, что Путину в их обществе будет как минимум неуютно. Не то чтобы кто-то из чистой злобы желал Путину каких-то неудобств, но даже премьер-министру порой бывает полезно почувствовать себя неуютно.
До Бального зала Литературного музея Пушкина в Москве, где проходила встреча, добрались Валентин Распутин, Андрей Битов, Сергей Лукьяненко, Татьяна Устинова, Александр Кабаков, Юрий Поляков, Алексей Иванов, Олеся Николаева, Алексей Варламов и Александр Архангельский. Пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков перед встречей предвкушал (цитата по РИА Новости): "На встрече, которая пройдет в формате свободной беседы, наряду с такими вопросами, как роль литературы в жизни и развитии общества, популяризация чтения, книгоиздание и книготорговля, планируется также обсудить самый широкий круг мировоззренческих и прикладных проблем жизни страны".
Впрочем, писателей, как выяснилось, мировоззренческие и прикладные проблемы жизни страны интересовали довольно мало. Гораздо больше - вещи весьма приземленные: Андрей Битов, выступавший несколько раз и подолгу, упирал на материальные трудности возглавляемого им ПЕН-клуба, Юрий Поляков просил защитить писательские дачи в подмосковном Переделкино от рейдеров, Валентин Распутин сокрушался о падении тиражей толстых журналов. "Книгоиздание. Журналы. Преподавание литературы в школах. Электронные книги. Частные вопросы членов союза писателей", - резюмировал Сергей Лукьяненко. Все это предварялось одной из самых скучных речей Путина за всю его карьеру, в которой он, в частности, пообещал писателям ежегодные премии.
Только одному человеку, - строго говоря, и не писателю даже, а публицисту - пришло в голову заговорить о том, что происходит в России вообще, а не с писательским цехом в частности. Александр Архангельский задал Путину два вопроса: о том, могут ли рассчитывать на помилование "попавшие под раздачу" фигуранты дела Ходорковского, и об отношении премьера к травле Александра Подрабинека, устроенной движением "Наши". Пожалуй, это не самые важные вопросы современной российской жизни. Но это, по крайней мере, не про дачи.
Про Ходорковского и его окружение Путин ничего неожиданного не сказал: напомнил, что речь идет, в частности, об убийствах, и сказал, что помиловать можно - при условии признания вины, раскаяния и подачи соответствующего прошения.
Про скандал вокруг Подрабинека Путин, по его словам, только от Архангельского и узнал. По этому поводу премьер высказался очень удобно: и преследователи, и защитники Подрабинека нашли в его словах поддержку своих действий. Правозащитники кинулись радостно передавать его слова о том, что действия "Наших" свидетельствуют о низком уровне политической культуры в России (часто "забывая", что о том же самом, по мнению Путина, свидетельствует и сама статья Подрабинека). "Наши" с не меньшим энтузиазмом принялись обвинять (см. главным образом комментарии) идеологических противников во вранье и передергиваниях.
Итого, Александр Архангельский оказался единственным, кто сделал то, чего ждали (ну, я ждала) от писателей, отправляющихся разговаривать с властью. Единственным, кто оказался готов не только хныкать, что из-за телевизора и интернета люди перестали читать и что писателей нынче никто не уважает, но и поднять действительно важные (как ни относись к Ходорковскому и к Подрабинеку) вопросы общественной жизни. Потом он еще недоумевал, почему его хвалят и благодарят за честность и смелость.
Немало веселья доставила блогерам и дарственная надпись, сделанная Андреем Битовым на книге "Битва", которую он подарил Путину: "Командиру от рядового. "Битва", в которой я буду стрелять до конца". И поди разберись без специальных пояснений, что под "битвой" подразумевались русский язык, поэзия и литература. "Битов прав, а Быков - нет. Писателю В.В.Путина, как и всякого чиновника, следует воспринимать не как субъект диалога, а как интерактивную свинью-копилку с неисследованным пока интерфейсом", - язвил по поводу мероприятия журналист Дмитрий Бутрин.
Какие-то общезначимые вопросы собирался поднять и Александр Кабаков: "Я хотел сказать, что основной-то мой читатель, находящийся в диапазоне медсестры и мелкого служащего, в силу своей бедности чувствует себя очень униженным. Мне тяжело и грустно работать для униженного читателя. Но вот об этом я сказать не смог, потому что времени не нашлось".
Вот вам и писатели. Вот вам и "соль земли", вот и "нерв народа". Но других писателей, как заметил в свое время один исторический деятель, у нас нет.