«Святое для нашей службы — дети» Врач санавиации о романтике, долге и самых сложных вызовах

Россияне, ведущие кочевой образ жизни, как и все, имеют право на бесплатную медицинскую помощь. Однако добраться до стоянки сквозь тундру и тайгу на неотложке невозможно, а везти больного в город зачастую проблематично. Тогда на помощь приходит санавиация. «Лента.ру» поговорила с Николаем Буториным, реаниматологом-анестезиологом, проработавшим в санавиации Якутии восемь лет.

«Лента.ру»: Помните свой первый вылет в санавиации?

Николай Буторин: Конечно. Это было примерно через год после окончания университета, в 1986-м. Тогда обеспеченность республики врачами была довольно низкой, их не хватало даже в столице. Поэтому летали не только штатные врачи санавиации. Диспетчеры санавиации обзванивали реанимации: «Есть ли сейчас свободные анестезиологи-реаниматологи, которые могут вылететь?» Особенно часто летом.

В первый раз я летал в Амгу (село в 204 километрах от Якутска — прим. «Ленты.ру») — там произошло отравление детей. Они наелись ядовитых растений, гуляя по болоту. Случай, конечно, очень печальный — один ребенок умер, двух удалось спасти.

На чем летает наша санавиация?

Зависит от того, есть ли взлетная полоса в пункте назначения. Чаще всего самолетом Л-410. Хотя модель старая, самолет отличный: он небольшой и подходит практически для всей республики.

Какой у вас был самый дальний полет?

Если говорить о расстоянии, самая дальняя точка у меня — поселок Черский (расположен в 1920 километрах северо-восточнее Якутска в нижнем течении Колымы — прим. «Ленты.ру»). Там нужно было забрать американского биолога — в экспедиции у него начался сердечный приступ (аритмия), который медикаментозно не купировался, нужна была госпитализация в специализированный стационар. Мы перевезли его в Анадырь, на Чукотку, а оттуда его отправили в США — мы решили, что такой маршрут он перенесет легче, чем через Москву. До одного только Якутска ведь лететь около пяти часов!

Если же говорить о самом дальнем по времени полете, то это один из рейсов в Южной Якутии. Нам нужен был прииск на границе с Хабаровским краем. Посадочной полосы там, разумеется, не было, нас отправили вертолетом. Дали по спутнику координаты, а они оказались неправильными. Мы летели из Якутска в Нерюнгри около четырех часов, там заправились и продолжили путь. Несколько часов искали прииск, вернулись в Нерюнгри, уточнили координаты и наконец нашли. В общей сложности летали около 23 часов.

Положен ли дополнительный выходной после таких вылетов? Или в 9 утра нужно быть на работе?

Совершенно верно — на следующее утро идешь на основную работу. Мы ведь в санавиации по совместительству. Брать на полную ставку врачей-специалистов невыгодно, ведь будут моменты, когда сотрудники могут просто сидеть в ожидании вызовов. И потом — что, если все вылетят, а поступит еще один звонок?

Я не скажу, что я летал ради денег, — платят там не больше, чем в стационаре. Уходят из профессии обычно либо по здоровью, либо по каким-то другим причинам, такого, чтобы человек не выдержал, я не помню. Мне это просто нравилось. Приезжаешь на сложный случай, помогаешь, и на душе остается приятное ощущение того, что ты сохранил человеку жизнь. Человек ведь живет эмоциями.

Материалы по теме:

Мы поедем, мы помчимсяНа чем передвигаются представители малых народов по северному бездорожью

8 ноября 2016

Сейчас я летать не решаюсь, так как два года назад перенес на сердце и сосудах две сложные операции. Полетов мне не хватает. Однажды, я отправился в Зырянку и понял, что для меня это большая физическая нагрузка. Там был тяжелый случай, требовалось прооперировать беременную женщину. И все четыре врача, работавшие в санавиации, разлетелись на другие вызовы, ехать было некому, вот меня и вызвали.

Как часто бывают вызовы?

Обычно от 6 до 10 в месяц. Я летал по очередности и плюс по своей специальности, на ожоги. Вызовов больше всего летом — сезон отпусков, врачей в районах меньше. Святое для нашей службы — дети. Если с ними проблема, вылетаем незамедлительно.

На какие случаи вы чаще всего летали?

Вообще, анестезиолог-реаниматолог вылетает только на очень тяжелые случаи, когда больной в критическом состоянии. Это уже вопрос жизни и смерти. Мы приходим на помощь, если врачи районных больниц не справляются — у них, конечно, большой опыт работы, но у нас больше практики. Кроме того, мы всегда можем проконсультироваться с еще более опытными коллегами, которые нас курируют.

Чаще всего в полет отправляются хирурги, гинекологи и анестезиологи-реаниматологи. Вообще же, летают самые разные специалисты. Иногда, если нужно, может вылететь и врач-эндоскопист.

В чем специфика работы в санавиации?

Тебя могут вызвать в любой момент. Помню, когда в Депутатском разбился вертолет, мы искали в течение суток выживших после катастрофы на сопках. Это был июль месяц, но там выпал снег. А меня забрали из дома в обычных летних туфлях.

Ты всегда на телефоне, чтобы собраться, дается около одного часа: иногда чуть больше, порой чуть меньше. Берешь свой набор реаниматолога — это большая красная сумка, и вперед.

Наверное, когда работали в санавиации, у вас дома был какой-то дорожный набор — сложенные на случай вызова вещи?

Кстати, нет.

У нас очень открытый, добрый народ, всегда очень хорошо встречает. Могут сводить на охоту, в баню, угостить рыбкой или другими местными деликатесами.

Запомнился случай в начале моей работы: мы прилетели с травматологом в Зырянку, сделали операцию, и нас повезли на рыбалку. Я в первый раз видел такое: мы просто поставили сеть, и в каждой ячейке была рыба! Тогда же я в первый раз видел вживую медведя — он стоял на другом берегу и издалека смотрел на нас.